Кисти в стакане ощетинились в лицо потолку. А тот - бел, безупречен, равнодушен : знает, что предстоит испытать холсту, загрунтованному, саваном растянутому на раме. Колонковые языки - широкий и узкий - маслом оживляют образ того, кто был отцом. Это - тысячная попытка отдать ему дань. Глаза, брови, упрямый лоб, жесткая грань скул... Но дрожь моих пальцев опять ломает линии. И с холста бусинками удивленных глаз плюшевый медвежонок в который раз спрашивает: - Чем я помешал тогда, тридцать лет назад,Ему, разорвавшему меня пополам в наказание за твою незаправленную кровать?
© Copyright: Карамель, 2009 Свидетельство о публикации №2901250411
|