Сначала было Небо: ультрамариновое с изумрудными разводами, солнечными бликами и нежными сверкающими перьями облаков. Где-то далеко, куда еле достигал взгляд, Небо ласково касалось сиреневой дали своей лазурной шалью.
Красота!
Потом была Земля. Она тянулась от горизонта, сплошь покрытая перламутром озер и ёжиком елей. На горизонте ели казались фиолетовыми. Небо щекотало их белоснежными перьями и удивленно смотрелось в озёра. В озерах ультрамарин смешивался с лазурью и выглядел сказочно.
И это тоже была красота. Правильная земная красота.
И еще там был Город. Аккуратный, небольшой и тихий, он жемчужными глазами окон восторженно смотрел в Небо. А Небо смотрело на Город.
Внезапно тишину растревожило тяжелое дыхание животного. Животное вовсе не хотело помешать процессу создания красоты, оно старалось смирно лежать на своем коврике, аккуратно дышать и смотреть , как появляются Небо и Земля.
Но, видимо, пора было уходить. Легкие перестали слушаться, они изрыгали хрип, клёкот и стон. Животное пыталось спрятать их в себе, не выпустить наружу, но ужас, рожденный страхом и болью, рвался вон из старого больного тела...
Больше ничего красивого не появилось.
Небо, с трудом разжав черные губы облаков, сказало Земле:
- Я больше не смогу быть тем же самым небом, прости.
Земля простила и согласилась. Озера наполнились сталью, ели покрылись сажей, лазурная шаль превратилась в седую паутину.
Лохматая Хандра вползла в приоткрытую дверь и нагло улеглась на холодный коврик.
Кисть какое-то время еще пыталась бороться с Хандрой, сохла, маялась, медлила, ждала чего-то…
А потом, отчаявшись, зачерпнула грязной воды из банки, и на Землю обрушился серый дождь, смывая с холста всё, что там было.
| 
