А я остался в аэропорту. Скучно.
Дешевые путевки на африканское сафари даже в России приобретают только махровые фаталисты или бесшабашное турьё. Нормальный люд не суется в саванну, где так легко теперь подцепить неизлечимую заразу. Даже после добровольного принятия в задницу дюжины прививок - все равно по возвращении отмокать в карантине, сдавая анализы и молясь всем известным богам, чтобы пронесло.

Африка, легендарная колыбель человечества и его будущая могила.
Вот ведь - не зарастает к тебе народная тропа. Прямо как чувствуют люди место, где лихо и с песнями можно подергать смерть за усы.

Цивилизация Земли в очередной раз опасно раскачала Мироздание, за что и была приговорена Высшим Разумом к смерти. Вялый процесс зачистки начался стихийно, После моего десантирования - чуть не сказал "пришествия", на Землю, - процесс бурно вскипит. Фаза "цунами" - так это называется в стратегических планах.
Через две...Максимум, три недели с человечеством будет кончено.

Голова трещит от спрессованной информации, закачанной перед уходом с базы. По легенде я выгляжу, говорю и думаю, как пожилой русский обыватель, возмечтавший о дикой охоте на джипах. Взалкавший запахов пороха, носорожьего пота и львиных шкур. Витязь в адреналиновом подпитии. Почитатель Пушкина и Шукшина, в меру оптимист, к политике равнодушен, матом не ругаюсь.

Небесные шлюзы! Ну за каким фенимором посылать человека, чтобы распахнуть ящик Пандоры? Можно было просто двинуть бровью в горнем мире, так нет же.
Склоняюсь к тому, что корни Высшего Разума уходят в ритуалы: в дикарские пляcки у огня, проникшие в высшие духовные сферы, как клопы в царскую постель.

Жертвенная пещера неизменно в оперативных сводках упоминается, как "Маяк". А диверсант, вроде меня, кодируется, как "Торпеда". Жеманно до тошнотиков. Работаю добивателем смертельно раненного человечества, а оно доверчиво глядит мне в глаза.

"Пассажиров рейса двести шесть Москва - Найроби, просят срочно пройти на посадку к выходу номер одиннадцать. Повторяю..."

Вот это да. Не только я удивленно моргнул. Через проход поднялся, вертя головой, бледный, остроухий парень , махонького роста в бордовом трико. В углу зала ойкнула пожилая женщина - худощавая, порывистая. Она неловко захлопотала около спящего в кресле мужчины:
- Сынок, просыпайся...Посадку почему-то объявили. Господи, да где же все...Товарищи, а где охотники с двести шестого рейса? Помогите кто-нибудь...
"Сынок" заскребся, выбираясь из кресла. Ватные ноги подломились, и он осел на пол, ошалело таращась и размахивая руками. Был он весь, как на шарнирах, шея неестественно длинная, затянутая в корсет. Я подошел поближе - молодой, светловолосый, едва бриться начал, глаза невнятные. Мычит что-то, скрежеща горлом, но слов не разобрать.
- Вы летите на сафари? - удивленно обращаюсь я к женщине.
- А что? - она вскидывает лицо, на котором глаза тоскуют, как осенние птицы. Лет сорока, а выглядит старо. Уставшая, изверившаяся.
- Вас как зовут?
- Катерина. А вас?
- Ну, скажем, Нил. А тебя? - оборачиваюсь я к шкету в трико
- Василий
- Ты тоже с этого рейса, Вася, так помогай, чего стоишь, как майский столб?
- Есть! - он срывается с места, подбирая наши вещи
Мы с Катериной с двух сторон подхватываем "сынка", тот тяжело повисает на плечах и волочет ноги к выходу на взлетку.

В пустом самолете тягостно и дремотно. Мы вчетвером летим пятый час, уже зная, что промежуточной посадки в Дубае не будет.
Догадываюсь, что самолет вылетел прямым рейсом не просто так. Волнуется горний мир... Меж тем экипаж спокойно и буднично пилотирует борт, наземные службы его ведут, в Найроби готова взлетная полоса, и никто ничем не удивлен.
Я представил опухшие физиономиии охотничьей тусовки, доставленной в аэропорт с утра, чтобы убедиться: их самолет ночью тю-тю...

- Простите, у вас терафлю не найдется? - в походе стоял Вася, укутанный в клетчатый плед, отчего походил на шотландского эльфа. Его знобило, щеки цвели румянцем. Ну, вот оно и началось. Быстро, однако. Впрочем, неудивительно: когда затаскивали на борт Виталия - так зовут "сынка", смешивались дыханием все четверо. Значит, попутчики уже заразились от меня.

- Возьмите байеровский аспирин, - предложила Катерина, протягивая пластиковый пузырек, - Жаль, что арбидол на захватила. Как же это вы?
- Сам не знаю. Когда в самолет садились, был здоров...Я отсяду подальше, вы не волнуйтесь. Обычный грипп.
- Примите сразу две таблетки и попробуйте заснуть.
- Спасибо, я так и сделаю.
Он потопал в хвост, ежась и вздрагивая. Тяжело застонал Виталий. Он снова спал, растекшись по креслу после укола, сделанного матерью, а она уставилась на меня в упор
- Что вы так смотрите? - спросил я.
- Вы что-то знаете...
- Какая глубокая мысль.
- Хотите взорвать самолет, Нил?
- С чего вы взяли
- Вы смотрите на нас, как на покойников.
- А как смотрят на покойников?
- Отстраненно. С брезгливой жалостью.
- Чушь. Вы кто по профессии, Катя?
- Врач
- Зачем же вы тащите сына-инвалида на сафари?
- Я везу сына к колдуну в селение масаи.
- Изгонять духов? А может быть парню нужна операция на позвоночник в европейской клинике, в голову не пришло такое?
- Наши клиники не хуже. Но медицина после многих усилий сыграла отбой. .
- И где проживает ваш колдун, если не секрет?
- В селении Ош. Это рядом с пещерой Китум.
- Где?!
- Никогда не слышали про Китум? В этой пещере много миллионов лет назад жили наши общие предки - людей и обезьян.
- Да нет, как раз наслышан. Извините, я хочу спать.
- Да пожалуйста. Можно подумать, это я пристаю с глупыми вопросами.
- Можно подумать, в аэропорту Найроби вам не понадобится моя помощь.
- Прошу прощения
- Да ничего. Кстати, мы с вами попутчики, я тоже направляюсь к Китуму
- Зачем?
- Хочу снять масовый забег слонов к соляным копям. Потом за бешеные бабки продам видео Эй Би Си.
- Ну-ну...Удачи вам.

Я дремал, откинувшись в кресле и поджав затекающие ноги, когда почувствовал легкое прикосновение прохладных пальцев ко лбу. Прикосновение было приятным, расслабляющим. Мягкие подушечки ласково помассировали мозг и отдернулись...Я рывком стряхнул сонливость и вскочил: "Кто?!" Все мирно спали на своих местах.
Однако, кто-то из попутчиков только что пошарил в моем сознании. . Бесшумно ступая, крадусь в хвост, где посапывает тощий эльф, укутавшись в плед, весь в обильном поту. У больного жар, но он действительно спит.

Лицо Катерины и во сне остается тревожным. Брови нахмурены, глазные яблоки мелко-мелко дрожат под веками. Эге, да ты бодрствуешь, милая...Я сталкиваюсь взглядом с Виталием. В его глазах - светло-серых, настороженных, ни тени сна. Глядит осмысленно, остро, а ведь таким овощем выглядел в аэропорту, что я почти купился. Ладно, ребята, кто бы из вас не решил водить меня за нос, а самолет уже заходит на посадку. Не знаю, что там с трансфером, но дотащить инвалида до любой телеги я помогу, а там пардон, табачок врозь.

В рассветном аэропорту нас, конечно, никто не встретил. Тез Тур почивал в своих бунгало, уведомленный о длительной задержке рейса. Однако, Катерина спокойно подошла к высокой, бритоголовой негритянке-масаи в алой тоге, похожей на римскую. Они обнялись, бойко болтая на суахили, как будто были давно знакомы. И вот уже наша группа шагает к авто. Впрочем, шагает - это слишком: я пыхчу и спотыкаюсь, потому что на закорках висит Виталий, он не в лад перебирает ногами, но еле-еле.
Василий бредет за Катериной, как телок за буренкой. На ходу доедая бесполезный аспирин из бутылочки, мужественно преодолевая жар и боль в суставах и кишечнике. Судя по пятнам-кровоподтекам на бледной коже и лопнувшим глазным сосудам, его прихватил вирус лихорадки Эбола. И агония не за горами. Катерина сутулится, ее качает на ровном месте, как пьяную. По виду, в ее крови бешено размножается вирус "черный столб". По Виталию ничего пока не понятно, но спиной чувствую, какой он горячий. Там все за сорок. Но зараженные, завтрашние покойники, упрямо тащатся по прохладному бетону к пыльному внедорожнику, издали напоминающему древний лендровер. Рассмотреть его вблизи я не успеваю, вырубленный гулким ударом в темечко.

Сквозь прижмуренные веки осторожно вглядываюсь в пейзаж, по которому бодро пылит наш экипаж: желтая трава, красный песок, поросший серебристым чертополохом, ближе к горизонту - пышная вереница баобабов. Вдалеке перебирает точеными ногами жирафа, похожая на бархатный циркуль. Да, это саванна. И кажется, я приближаюсь к цели, сидя рядом с водителем, хотя и скрученый по рукам и ногам жесткой пеньковой веревкой. Вирусы в крови врачуют голову, едва оправившуюся от удара...Ужасно хочется почесать заживающую шишку. Чем это соратники меня шарабахнули? Скашиваю глаза и вижу за рулем бритоголовую леди в алом, которую Катерина называет Ноонги. Лаковые уши оттянуты тяжелыми кольцами серег, на шее бренчат связки бус-стекляшек, кожа блестит от масла и охры. Рядом с рукоятью коробки передач лежит увесистая дубинка. Чем, интересно, я успел насолить масаям ?

Освободиться от путов - дело нескольких секунд, стоит ввести тело в режим Шредингера, но это чуть позже. Интересно, как это я проморгал группу захвата, гомонящую на заднем сидении? Шибздик, инвалид и пожилая тетенька...Круто они меня провели. Придется строго допросить, пока они еще живы. Однако, для начала подберемся, ближе к цели, и вот там, дорогие граждане, будет сюрпра-айз...

Действовать я начал, когда до пещеры Китум оставались считанные километры. В режиме Шредингера просто исчез с того места, где сидел связанный и появился на нем же через мгновение, припечатав задом опавшие веревочные кольца с узлами. Ноонги сразу ударила по тормозам, я вывернул руль, после чего дружной кучей-малой мы вывалились на траву из ровера, залегшего на бок.
Масаи дралась, как тигрица, но удары каждый раз наносила не мне, а фантому в виде тающего силуэта. Я подловил ее в момент замаха и выхватил дубинку. Удар по бритой голове вышел свирепым, я не хотел такого результата, но, видать, слишком долго закипал местью, сидя связанным. Ноонги без вскрика повалилась навзничь и мелко задергалась. Дыхание прервалось после тяжелого выдоха, в расширившиеся зрачки затекла небесная синь и застыла студнем.
Шлюзы небесные! Правда ведь, не хотел...
- Сволочь! - заорал Виталий, набрасываясь сбоку Я заранее ждал от "инвалида" подлянки, но один удар в скулу все-таки пропустил. Этот стервец зажал в кулаке острый металл, я почувствовал лопнувшую кожу. Зубы хрустнули, и по лицу потекла вязкая кровь. Я сразу же ушел в кач, наблюдая как долговязый вояка в шейном корсете молотит кулаками воздух. Без какой-нибудь техники, пацански яростно, без удержу...И ведь напичкан вирусами под завязку, но выглядит здоровым, как олимпиец. Ну, ладно, получи. Перехватил его руку и повел на себя, резко взяв на излом. Он взвыл, хрустнула кость и рука повисла тряпочкой...Пальцы разжались, в пыль шлепнулись две автоматные гильзы . За неимением кастета, значит...Я подхватил гильзы и сунул в карман. Схватил щенка за шиворот, приложив его пару раз туловом о корявый ствол раскормленной чинары, и шмякнул на корни. Он свернулся калачиком, нянча сломанную конечность и кусая губы от боли и злости. С "мамашей" и шкетом я тоже не церемонился, хотя бить их не стал. И без того слабые. Даже не пытались сопротивляться, когда я довольно жестоко проволок их по каменистой земле, и швырнул в пыль, где глотал бессильные слезы "сынок": полежите в тенечке, подумайте, стоит ли молчать, когда я начну задавать вопросы.

Я сидел в ним вплотную, отгородившись ветвями от жалящего солнца, отвернувшись от трупа негритянки. Пленники и не думали запираться. Катерина, поглядывая на сына со смешанным выражением тревоги и непонятного мне глупого счастья, скупо рассказала о том, как Виталия искалечили год назад. Сын офицера, отдавшего жизнь за Россию, парень мечтал идти по стопам отца. Но не слишком ладил с математикой, поэтому в военное училище поступить не смог. Пошел служить. Армии не боялся - вырос в военном городке, был силен и задирист. Его вынули из петли в лестничном пролете призывного пункта. Через пятнадцать минут после того, как он отослал десяток радостных смс-ок матери и невесте с сообщением, что он теперь артиллерист.

Возвращали к жизни с большим трудом. Здоровье было, разумеется, потеряно. Разорванные и кое-как сшитые голосовые связки не подчинялись, травма позвоночника разбалансировала конечности, асфиксия убила важные клетки головного мозга, Последние часы на призывном пункте выпали из памяти. Поэтому наспех проведенное военной прокуратурой расследование выявило самоубийство на почве стресса.
Я перебирал медицинские листки, переданные мне Катериной, почти не читая. В картине не хватало последнего штриха : чуда, исцелившего инвалида в считанные часы.. Может, поэтому стучат в едва зажившее темя молоточки: "опасно..опасно...опасно..." А не заткнулись бы они.

- Ну что, вспомнил, кто пытался тебя удавить? - обращаюсь я к Виталию. Его глаза болезненны, ясны и злы.
- Отдайте гильзы, мне их отец оставил на память
- Сначала ответь.
- Вспомнил, - неохотно соглашается он: - Доберусь если, порешу тех дембелей.
- Да мне на это плевать Расскажи, как ты очнулся..
- Сам не пойму. В аэропорту и самолете еще ничего не соображал, но помню, что жарко стало, потом очень больно и шумно, будто по всему телу бормашины включились, даже в ушах. Мама сделала мне укол. Потом я проснулся и понял, что стал видеть и соображать. И могу говорить. Попробовал шевелить руками, ногами...Но это уже позже, когда на машине ехали. Но такого, чтобы орать, типа, о, вспомнил! Этого не было. Просто получилось, будто я всегда все знал.
Виталий развел руками.
Обеими руками.
Обеими!
Что-то туго у меня с соображалкой... Я почесал подсохшую корочку на щеке, где только что было до кости рассечено. Корочка отвалилась, пальцы ощутили глянцевую бороздку исчезающего шрама, Обслуживающие биороботы в моем организме почти закончили лечение.
Я смотрел на Виталия, как Ньютон на яблоко.
Вирусы тоже его лечили, в то время, как должны были убивать.
Как убивали Катерину и недотёпу-Василия, как старались убить всех землян, в кровь которых попадали при "заражениях".

Задумчиво оборачиваюсь на легкий шорох и засекаю лоскут алой ткани, исчезающий в расселине. В остальном за спиной вполне себе пусто. А могло быть одним пленником больше, озаботься я проверить пульс у покойницы. Воистину, масаи гениальные охотники, недаром львы, завидев на горизонте высокую фигуру в плаще и с копьем, спешат уступить дорогу. Охотник, не умеющий притворяться мертвым перед хищником, - посредственный охотник. Мне почему-то становится легче. Прокол, но думаю о нем, и уголки губ лезут вверх.
Пленники, разумеется, видели всю картину воскрешения с самого начала, но ничем не выдали себя, стервецы. Теперь тоже улыбаются, при том, что двоим из них весьма худо. Поддерживают друг друга плечами и смотрят на меня , как ополченцы на вражий танк.

-Зачем вы пытались проникнуть в мое сознание, доктор?
Она молчит и сутулится , не поднимая потухшего взгляда.
- Катерина Юрьевна тут не при чем, - выдвигается плечом вперед Василий, стуча зубами в лихорадке. Я внимательно вглядываюсь в его воспаленные глаза и жалею, что не сделал этого раньше.

Провал операции заложен в манере смотреть на незначительных людей поверх голов, скользя по лицу случайного попутчика боковым зрением. Может, потому все и пошло наперекосяк. А может, просто сегодня не мой день.
Этому метру с кепкой реально не меньше тридцати. Голос писклявый, да, но это зрелый, жилистый мужчина. Вовсе не хлюпик, который задумал обрести круть и сорвать восхищение неприступной девицы мужественными снимками собственноручно забитого крокодила, попранного вибрамом.

На меня смотрели умные, острые глаза ученого, который просчитал не только ситуацию, но и ее последствия. Теперь, когда он перестал таиться, телепатическая искра проскочила между нами, и я ощутил себя голым.
- Вы срисовали меня в самолете?
- Гораздо раньше. Это было нетрудно, Нил. Вам оставили мало возможностей для маневра. Как и любому "торпеде".
- Кто вы?
- Можно сказать, что я смотритель здешнего Маяка. В миру ученый, профессор кафедры биохимии.
- Землянин?
- Не совсем.
- Надо же, как разошлись наши цели
- Можно и так сказать.
- Если я сейчас двинусь к маяку, вы сможете мне помешать выполнить задание?
- Нет
- В таком случае...
- Сначала выслушайте, Нил.

С лица профессора исчезли кровоподтеки, будто тряпкой их смахнули. Худосочные щеки порозовели...Сволочь. Позволил, видите ли, себе мучительно заболеть, а теперь исцеляется под восхищенным взглядом Катерины. Никогда по жизни не встречал коротышек, равнодушных к эффектным жестам.

- Валяйте. Только покороче.
- А я вот как раз собирался подлиннее. С нами пришли люди, они много пережили, и вправе получить объяснение.
- Делайте, что хотите...Но через пять минут я ухожу в Китум.

- Хорошо-хорошо... Катерина Юрьевна, вот вы, как врач, скажите: на что больше всего похожи вирусы?
- На головастиков. Инагда на паровозики или человечков, - знаете, как дети рисуют: палка-палка-огуречик...
- Да, это удивительные по простоте и эффективности создания. Действуют как разовый шприц. Коснулся вирус живой клетки, ввинтил в нее пружинку ДНК, а уж эта хитроумная программка быстро заставит организм донора производить все новые и новые микроскопические "шприцы", начиненные смертью.
- Вы правы, профессор, современная наука стыдливо признает, что не понимает природу вирусов и пути их эволюции. Не пришли даже к единому выводу: вирус - это существо или вещество.
- Я знаю. Вирусы чужды всему земному, потому что попали на планету из Дальнего Космоса, вместе с самой жизнью. Об эксперименте так называемой направленной панспермии Высшего Разума мог бы подробно рассказать уважаемый Нил, но он заметно не в духе, а у меня осталось три с половиной минуты...
Так вот, обслуживающие биороботы, посланные вместе с органическими зародышами на Землю, должны были возбуждаться в четкой последовательности и вводить в клетки живых организмов программы ДНК, обеспечивающие здоровье, регенерацию и необходимую корректировку хода эволюции. Но что-то в течение миллионов лет разладилось, и вирусы из слуг превратились в убийц.
С тех пор в этих местах, в районе пещеры Китум, расположено поле вечной битвы между человеком и вирусом. Дальше сами расскажете, Нил?
.
- Конечно, сам, иначе вы по доброте душевной выставите меня подонком, - парирую я и продолжаю едко. - Дальше все просто Генератор биороботов, укрытый в сердце пещеры, самопроизвольно активизировался. Он долгие годы работал в спящем режиме, изредка впрыскивая новые штаммы в человеческую кровь. А люди справлялись, хоть и с натугой, но бодро. До поры.. Сейчас биороботы тут везде: в моче крыс, в слюнной железе комаров, в кишечнике жирафов и носорогов, в крови обезьян. Каждый из них рано или поздно переходит на человека, и тогда газеты возглашают новую эпидемию, возбудитель которой весьма опасен: СПИД, Лихорадка Западного Нила, Черный Столб, Лихорадка Эбола, привращающая внутренности в кровавое желе. Свирепствует грипп "Просперо", против которого грозная некогда "испанка" - легкий насморк. Миллионы жизней ежегодно...Сейчас, когда конфликт между живой клеткой и вирусом устремился к пику, Высший Разум прекращает эксперимент. Потому что при естественном ходе процесса агония человечества, вымирающего от страшных болезней продлится еще года три. Максимом, пять.
Я переведу генератор на форсаж - и все будет кончено через три недели...Это где-то даже гуманно...
- Сволочи...
- Угу...А вы святые. Цивилизация, превращающая свою планету в помойку, а потом вопящая, что имеет на что-то право. Против вас взбунтовалась армия ваших же защитников... И нечего сверкать на меня глазами. - я медленно отступаю от Виталия, сжавшего кулаки, и готовлюсь к новому бою, потому что к каменным россыпям льнут алые тоги, не особенно и скрываясь.

- Нил, а ведь вас обманули. Планета обречена на зачистку некой космической субстанцией, Высшим Разумом, по совершенно иным мотивам, далеким от гуманизма.
- Бросьте. Как местные выражаются, не надо парить мне мозги.
- А вы сами посмотрите на Виталия, на меня...На них, живущих рядом с генератором, - маленький человек в клетчатой накидке обвел руками партизанское воинство масаев, поднявшихся в рост.
- На выздоровевшую Ноонги посмотрите, ведь вы проломили ей голову, гуманист. А заодно подумайте, почему многие люди выздоравливают от, казалось бы, смертельных болезней. И становятся к ним нечувствительными.
- Ладно.., Вася. Время истекло. Спектакль окончен, я ухожу. Если попробуете науськать на меня команду - полетят головы, и уж точно не прирастут.
- Я вас не убедил?
- Нет
- Ну что же, по-крайней мере, посеял сомнение.

Он улыбнулся мне на прощание улыбкой эльфийского подростка, не потеряв ни грана уверенности в холодных, умных глазах. Катерина смотрела сердито, Виталий с испугом и ненавистью. Все трое выпрямились плечом к плечу, по росту, как солдаты на плацу. А я повернулся к ним спиной и спокойно зашагал к цели, уверенный, что даже масайское копье не просвистит в воздухе, метя в спину.
Они отпускали меня, уверенные, что я проиграл. И пока я иду - а это минут пятнадцать, - должнен понять, откуда и что мне прилетело.

Маяк - таинственная и грозная сфера столкновения интересов Высшего Разума с...С кем? У нас что, во Вселенной не один Высший, а несколько? Чушь...Но если смотритель "маяка" не землянин, то кем-то он послан. И не просто послан, а трудится, возделывая свое поле. И кажется, преуспел.

В моей крови стандартный набор биороботов-защитников, примерно три тысячи моделей - на все случаи жизни и смерти. Для людей, вдохнувших этот набор , -это как пулеметная очередь в упор. Однако, пульки просвистели мимо Виталия. Пацана-инвалида роботы приняли за своего и восстановили здоровье по образу и подобию стандартной матрицы "человек разумный". А вот его мать заболела, как простой смертный. Профессор Вася...- ну, тут случай особый. Смотритель играет с биохимией организма, как хочет. Наряжает вирусы, словно потешных содтатиков, то в неприятельские, то в союзнические мундиры.

Ах, да, еще Ноонги. Высокая негритянка смотрела мне вслед сверкающим взором, играя гладкими мышцами под эбеновой кожей. На выбритой макушке ни следа удара. Значит, не один Виталий. Может, таких уже трое. А может, все племя масаев. А может, в довесок к ним, скажем, третий курс института имени Сеченова.

Ай, да Смотритель, - усмехаюсь про себя. Если ты запустил свой конвейер, то тогда понятно, что такое "У Высшего Разума есть иные причины" к зачистке человечества. Пока вас, таких вот неуязвимых, не стало слишком много. Вот значит, как.

Но вы забыли, что маяк должен излучать только в правильную сторону, как велено хозяином И пиратский костер, разведенный Смотрителем, придется завалить, пусть даже рухнувшей конструкцией самого маяка.

Я убыстряю шаг. Понимание имеет вкус горький и противный, как карбид в кофе. А мысли в голове легчают и путаются. Например, я вдруг уверяюсь, что масаи - это потомки древнего римского легиона, заблудившегося в этих диких местах. Почему? А вы посмотрите на их плащи и тоги: один в один фасон. А как они владеют копьями! Я начинаю дико хохотать, а все тело горит в жару.
Прозрение - как пирог, если ты лизнул корочку и думаешь, что дальше только тесто, то готовься обжечь губы горячей начинкой.

"По крайней мере, я посеял в тебе сомнение" - а разве может сомневаться на задании простой исполнитель- "торпеда?". Не предусмотрено сомнение биохимией моего организма.
Я подумал, как сейчас во мне вскипает кровь, как мечутся биоробоботы-защитники, почуяв опасность. "Шприцы", заряженные на уничтожение врага..., - я закисаю от смеха. Если процесс примет ураганный характер, я и до входа-то не дойду...Кстати, вот же он.

Стадо диких слонов величественно вплывает под низкий свод провала, оплетенного тугими лианами.
"Мы с вами одной крови" - ору я на слоновьем языке, но животные меня почему-то не понимают. Я с досадой хлопаю себя по бокам и натыкаюсь на тусклые гильзы с с блестящим ободками. Они лежат на моей окровавленной ладони. Мозг болезненно скручивается, как белье после стирки, отжимая кровь через нос и уши....Значит, все-таки вирус Марбурга, тот самый, который час назад врачевал мои порванные сосуды...А, будь оно все проклято. Я успею! Ох, если б не эти неповоротливые туши!

А ну прочь! И, зажав гильзы в кулаке, я врезался слоновью тусовку, царапаясь и толкаясь.
До тех пор, пока одна из туш не махнула в мою сторону тяжелой башкой с красными, злобными глазами. Грохнулся на спину под ноги бредущему стаду , на миг увидел лиловое небо, вытесненное морщинистым слоновьим брюхом. Мстительный рев тяжелого зверя предупреждал, что он вовсе не собирается перешагивать глупое препятствие...