Эта история случилась с реальным человеком, и этим реальным человеком был я. Я торопился на поезд; дело было в Кембридже, в апреле 76-го. Но я приехал раньше, чем надо: плохо посмотрел в расписании. Я купил газету с кроссвордом, чашку кофе и пачку печенья и сел за столик.
Я прошу вас представить себе эту картинку; это очень важно, чтобы вы ее себе совершенно ясно представили: вот столик, газета, чашка кофе и печенье. И какой-то человек сидит напротив меня, совершенно обычно выглядящий, в деловом костюме, с портфелем.

Никто не ожидал бы, что он сделает что-то необычное. Но вот что он сделал: он неожиданно подался вперед, взял упаковку с печеньем, вскрыл ее, выташил одно и съел.

Надо сказать, что вот такая ситуация - это то, с чем британцы особенно плохо справляются. В нашем прошлом, воспитании и образовании нет ничего, что научило бы: что делать, когда кто-то средь бела дня прямо на глазах крадет твое печенье.

Вы прекрасно знаете, что было бы, если б такое случилось бы в центре Южного Лос Анжелеса. Почти сразу поднялась бы стрельба, появились бы вертолеты, Си-Эн-Эн - ну, вы в курсе. Но я, в конце концов, сделал то, что сделал бы любой человек с британской кровью в жилах: я сделал вид, что ничего не произошло. Я уставился в газету, отхлебнул кофе, попробовал угадать что-то в кроссворде, но неудачно и подумал: что же теперь делать?

В итоге я решил: да ничего, надо это принять - и я постарался изо всех сил не заметить, что пакетик с печеньем каким-то таинственным образом уже открыт. Я взял себе печенье. Я думал, это приведет его в чувство. Не тут-то было: через мгновенье он повторил это: взял печенье.

Не заметив такого единожды, было тем более трудно во второй раз начать выяснять отношения: "Извините, но я вынужден заметить, что..." - нет, так не получается.

Так мы с ним употребили всю пачку. Вот я говорю: всю пачку - а в ней было всего-то восемь штук - но это продолжалось целую вечность. Он берет одно, я беру одно, он берет... Наконец, когда мы ее прикончили, он встал и пошел прочь.

Мы обменялись многозначительными взглядами, он ушел, я вздохнул с облегчением и расслабился. Почти сразу подошел поезд, я бросил остатки кофе, встал, взял газету, а под газетой оказалась моя пачка печенья.

Что мне особенно нравится в этой истории - это сознавать, что где-то в Англии вот уже четверть века обретается совершенно обыкновенный человек, который может рассказать вам точно такую же историю.

Только у него в этой истории нет точно такой же развязки.